• img2025-02-06

Мужчины в Париже XIX века [История повседневности]

04.02.2025 14:12
img

Кто такие денди и фланёры? Почему даже у водоносов была собственная иерархия? Как тайные рабочие братства выясняли между собой отношения? Всё о мужском населении Парижа позапрошлого века.

Всем привет! На связи Культурологический Ликбез. Вновь появилось настроение поделиться с вами, дорогие читатели, чем-нибудь таким из истории повседневности. Больше месяца назад на канале вышел материал, посвящённый женщинам в Париже в XIX столетии.

Сегодня восстанавливаем вселенский баланс и половое равенство, а потому речь пойдёт о мужчинах этой эпохи.

Эпоха максимально интересная. Общая или глобальная история Франции того времени породила многочисленные события, волнения, революции, смену императоров на королей, королей на президентов. За XIX век Франция проиграла две крупных войны: Наполеоновские войны и Франко-прусскую войну. Однако Париж, как стоял монументальным изваянием со всеми своими красотами, уродствами, пороками и прелестями, так и остался стоять. Однако события глобальной истории достаточно сильно повлияли на историю повседневности.

Париж XIX века — эпоха перемен и контрастов. Это время бурного экономического развития, социальных потрясений, политических революций и формирования нового общественного уклада. В центре этого кипящего мира находился мужчина — представитель общества, которого традиционно рассматривали как главного действующего лица всех сфер жизни: от политики до семейных отношений. Однако мужское население Парижа вовсе не представляло собой единое и равноправное сообщество. Иерархия мужчин, сложившаяся в этот период, была сложной системой, основанной на сочетании факторов — классовой принадлежности, профессии, уровня образования, влияния и даже происхождения. Прежде чем говорит конкретно о мужчинах, поговорим немного о населении вообще.

К началу эпохи Реставрации (1814), если судить по местной переписи, население Парижа составляло около 714 тысяч человек. К Июльской монархии (1830) население уже перевалило за один миллион. К концу века эта цифра достигла более двух миллионов человек.

Париж был самым густонаселённым городом: численность его жителей превосходил Лион в пять раз, Марсель — в шесть, а Бордо — в восемь. При этом столичное население составляло всего 2-3 процента от общего французского населения. В том же Лондоне это число перевалило за 10 процентов.

Другой интересный момент роста населения Парижа заключался в том, что рождаемость в это время едва-едва превысила смертность в регионе (а по сравнению со всей Францией показатель смертности был выше), а потому увеличение жителей столицы связано с внутренней миграцией. Один только строительный бум в 1826 году привлёк 45 тысяч рабочих со всех уголков Франции. В эпоху Июльской монархии история повторилась — ещё больше рабочих было привлечено для строительства новой крепостной стены вокруг города. Затем началась индустриализация, которой просто были необходимы свободные руки. Сами парижане воспринимали это всё как нашествие варваров. Особенно не любили южан из Прованса с их странными манерами и диалектом.

Население Парижа было распределено неравномерно: две трети жителей обитали на правом берегу Сены. В середине века многие бедняки начнут селиться за заставами. Там было дешевле жильё и провизия (не нужно было платить таможенный сбор). Следом за жителями переезжали и фабрики, создавая промышленные кварталы и трущобы.

В итоге сложилось определённая география, показывающая достаток жителей. На севере и северо-западе Парижа проживали богатые горожане, а мигранты и бедняки ютились на востоке и юго-востоке. Удивительно, но чем-то ситуация с районами напоминает современную Москву. Мне как жителю Люблино (юго-восток), уж точно.

Самым важным критерием, определявшим место мужчины в парижском обществе XIX века, была его принадлежность к определённому классу. После Французской революции конца XVIII века старая феодальная структура формально ушла в прошлое, но классовые различия остались, преобразившись в соответствии с новыми реалиями.

Аристократия

Несмотря на ослабление позиций после революции, аристократы сохраняли высокий статус благодаря своим земельным владениям, семейным связям и влиянию в высших кругах общества. Мужчины из аристократических семей нередко становились офицерами, дипломатами или занимали видные посты при дворе, особенно во времена реставрации монархии. При этом значительная часть аристократов адаптировалась к новой реальности, занимаясь банковским делом или управлением промышленными предприятиями.

Но чаще всего аристократы были крупными рантье. Это слово происходит от "рента", то есть люди, живущие благодаря сдачи в аренду своего имущества, преимущественно земли. Реставрация позволила многим знатным родам вернуть собственность, с которой этот класс удовлетворял свой незаурядный аппетит. Любовь к роскошной жизни и желание участвовать в политике заставлял переезжать в столицу и провинциальных рантье. Однако на лето они часто уезжали обратно, дабы лично следить за делами.

Буржуазия

Буржуа — мужчины из зажиточных слоёв среднего класса — стали ключевыми фигурами в промышленной, финансовой и торговой жизни Парижа. Буржуазия была движущей силой капиталистического развития, и её представители пользовались всё большим уважением. Мужчины этого класса стремились проявить себя в политике, образовании и культурной жизни. Многие из них стали покровителями искусств, поддерживали известных художников, писателей и музыкантов.

Люди этого сословия сильно отличались в своих доходах. "Наверху" были зажиточные собственники, которые по своим доходам не уступали старым аристократичным семьям. Часто они роднились с обедневшими барами, становясь частью высшего сословия.

"Внизу" же находились мелкие ремесленники и лавочники. Эту категорию мужчин даже можно поставить между буржуазией и рабочим классом. Ремесленники и лавочники составляли основу городской экономики, обеспечивая Париж товарами и услугами. Они были независимыми, но часто испытывали давление со стороны крупных буржуа, которые начинали доминировать в торговле. По уровню жизни они едва-едва превосходили простых рабочих. Чтобы хорошо понять жизнь этих людей, можно прочитать произведение Бальзака "История и величие Цезаря Бирото". Пока главный герой трудился, впитывал в себя дух старого капитализма, у него всё шло хорошо. Однако стоило ему захотеть роскошной жизни, как он всё промотал.

Денди

Не то чтобы это обособленное сословие или класс, но явление в культуре настолько яркое, что заслуживает отдельных слов. Денди — это люди, которые не являются аристократами, но хотели бы, чтобы их таковыми считали. Шарль Бодлер в своих эссе писал, что этот типаж — протест против буржуазного усреднения, ведь именно из этого сословия чаще всего денди и происходили.

Сам дендизм пришёл во Францию из Англии, где свою силу буржуазия почувствовала значительно раньше. На туманном Альбионе это течение носило несколько иной характер. Дендизм был своего рода показательным выступлением, где буржуазия как бы говорило аристократам, что мы не хуже вас, мы тоже имеем такие же манеры, у нас тоже много денег и тоже есть вкус.

Протест через какое-то время превратился просто в образ жизни. Денди стали синонимом модников. Учитывая, что вся мода концентрировалась в Париже, именно этот город стал столицей новых денди. Мужчины тратили баснословные деньги только ради того, чтобы не отставать от новых веяний. Поэтому у этого движения есть и тёмная сторона, описанная Бальзаком: люди, не имевшие достаточно денег, шли на преступления или недоедали ради новых перчаток.

Фланёры

Фланёры частенько встречаются во французской культуре. Есть они и у Гоголя, и у Достоевского. Фланёр — праздношатающийся по улочкам города мужчина.

Как и денди — это культурный и городской типаж. Однако фланировать могли себе позволить только те, кому не нужно было особенно переживать за день насущный и заработок. Поэтом фланировали обычно люди состоятельные, ну или просто бездельники.

Отдельным типажом можно выделить badaud. С французского это слово переводится, как "зевака". Эти мужчины (и женщины) оказываются в мгновения ока рядом с тем местом, где произошло что-то интересное. Хотя Шарль Бодлер писал о том, что подобные люди могут просто стоять и наблюдать за тем, как по Сене плывёт бревно.

Франция XIX века активно вступила на путь капитализма. Поэтому сословия хоть и оставались, кое-где давали трещину, а потому появлялись люди свободных профессий. Чаще всего это была интеллектуальная деятельность, связанная с различными аспектами общественной жизни: от журналиста до стряпчего. Отчасти им соответствовали отечественные разночинцы.

Люди свободных профессий значительно различались по достатку. К числу наиболее богатых относились нотариусы и стряпчие. Чтобы получить место в конторе нужно было выложить кругленькую сумму от 200 до 400 тысяч франков. Однако она окупалась в течение полутра десятка лет, а затем нотариусы скапливали большой капитал, уходя на покой со значительными суммами.

Средний уровень дохода был у аптекарей, врачей, акушеров. Главная проблема относительно низких доходов у медперсонала была огромная конкуренция с различными шарлатанами, народными целителями и т.д. Причём было всё честно и по-капиталистически — дипломированные врачи часто проигрывали конкуренцию своим магическим "коллегам". Удивительно, но даже в начале XX века ситуация не слишком изменилась. Луи-Фердинанд Селин, который был врачом и рассказывал о своей практике в литературных произведениях, показывал несколько эпизодов недоверия нормальным докторам и доверия целителям.

Отдельно стоит упомянуть актёров, архитекторов, литераторов, журналистов и других. Они могли жить очень богато, если были востребованы, но большинство обитали на самом дне социальной иерархии, перебиваясь с франка на франк и ожидая признания. О судьбах этих ребят французская литература написала произведений больше, чем о чьих-либо ещё. Поэтому, так или иначе, об этой прослойке знают все, кто хотя бы прочёл пару книг.

Мужчины из рабочего класса занимали низшую ступень в иерархии. Они трудились на фабриках, в мастерских или занимались мелкой торговлей. Их жизнь была трудной и нестабильной, и именно они часто становились участниками социальных восстаний, требуя улучшения условий труда и политических свобод. Парижские рабочие играли важную роль в революционных движениях 1830-х и 1848 годов.

Это сословие составляло почти треть от общего числа жителей столицы. Из них же больше всего было строителей. Однако сами строители делились по разным ремёслам и никогда не смешивались, наследуя традиции средневековых цехов. Так, слесари предпочитали вечером выпить в таверне в компании слесарей, а каменщики общались только с каменщиками. Строителями чаще всего становились провинциалы, жившие в ужасных помещениях вблизи Ратуши или на острове Сите — они арендовали койко-место в спальне, где стояло от шести до тридцати кроватей. Опять же, напоминает условие рабочих в России, где часто снимали угол в доме. Мастеровой, которому удавалось скопить денег, в складчину с приятелями снимал более удобное помещение, а находя себе подругу, часто начинал совместную жизнь в отдельной комнате. Да, подруга была удовольствием не для всех мастеровых.

Профессиональные ремесленники обычно получали больше денег, чем строители, и реже боялись потерять работу. Однако условия труда у них были значительно хуже — тесные, тёмные и душные помещения. Очень красочное описание дома, где живут ремесленники, и ютятся остальные люди, оставил журналист А. Люше:

Многие ремёсла представляли настоящую опасность. Шляпники задыхались от пуха, золотильщики травились парами, а рабочие типографии отправлялись в могилу из-за частого контакта со свинцовыми литерами.

Ужасные условия влияли на межличностные отношения. Между мастеровым и подмастеровыми часто складывались тесные отношения, напоминавшие средневековые цеха. На гигантских же фабриках, где число работников доходило до тысячи, наоборот, люди превращались в обезличенные винтики, не устанавливая особых контактов между собой. Этому активно мешали и различные надсмотрщики и бригадиры, боясь забастовок и стачек.

Немного о зарплатах мастеровых и ремесленников

Чаще всего мастеровым платили за день работы, а ремесленникам — за созданный продукт. Самый низкий заработок считался у тех, кто работал на текстильных фабриках. За двенадцатичасовой рабочий день мужчина получал около 3 франков. Каменщики получали 3,5 франка, а кладчикам платили 4 франка. Самыми высокооплачиваемыми мастеровыми были те, кто занимался часами (до 10 франков) и наборщик на типографии (первая половина века 15 франков, но затем доход упал до 5 франков из-за новых технологий книгопечатания).

Чтобы жить, не голодая, но очень скромно в Париже требовалось около 500-600 франков в год. Поэтому даже самый низкооплачиваемый рабочий мог выживать, если работал 300 дней в году. Те же, кто получал от 5 франков даже мог сколотить небольшой капитал для свадьбы или на собственное дело. Однако всё это было возможно при постоянной занятости. Мастеровым грозила постоянная безработица: с одной стороны, появление новых машин, а с другой стороны, миграция била по оплате труда и свободным местам. Из-за провинциалов даже вспыхивал волнения, где приезжих нещадно били.

Рабочие братства и межличностные отношения

Особые взаимоотношения в рабочей среде вели к созданию братств. Всё начиналось с касс о взаимопомощи, которые помогали мастеровым, потерявшим место. При Империи и Реставрации власти опасались подобной солидаризации работяг, видя в них удобный инструмент для выбивания требований из хозяев и организации забастовок, а поэтому порой устраивали гонения. Однако во второй половине XIX века подобная практика стала повсеместной в рабочей среде.

Вспомнили французы и о "компаньонстве", чьи традиции уходили в Средние века. Это было братство независимых мастеровых и ремесленников, которые странствовали по всей Франции. "Компаньоны" делились на два больших союза: Содружество свободного долга и Содружество деворантов (вспоминаем роман Бальзака "Фераггус, предводитель деворантов"). Зная о соперничестве между компаньонами, хозяева старались нанимать на службу представителей только одного содружества. Отношения между рабочими из разных компаньонств были напряжёнными, а их встречи заканчивались драками. Порой прямо во время работы. Впрочем, драки для мастеровых и даже ремесленников было обыденным делом: дрались за родную провинцию (опять напоминает Москву, где, например, мигранты из разных стран часто устраивают стычки между собой), дрались французы против иностранцев, дрались просто спьяну.

Но была одна вещь, которая объединяла даже враждующие компаньонства — забастовки против хозяев, если, по их мнению, с рабочими поступили несправедливо. Чаще всего причины для забастовки было две: недовольство жалованием или слишком большое количество провинциалов в коллективе. Стачки, драки и забастовки доходили до того, что порой даже префекты полиции пускали всё на самотёк, оставляя хозяев разбираться самих со своим персоналом. Изначально все эти забастовки носили сугубо экономический характер. Даже попытки либералов в середине 30-х годов привлечь на свою сторону рабочих провалились. А вот уже к 1840 году вместе с экономическими требованиями стали появляться и политические. Рос уровень образования в рабочей среде, а вместе с тем осознавались собственные права.

Куда уж беднее? Но были люди, чьи условия жизни и достаток был ниже самого неквалифицированного мастерового. К ним относились и люди труда, например, грузчики, разносчики, водоносы и угольщики. К ним же относилась и остальная беднота, которая не имела постоянного дохода, и профессиональные нищие. Здесь тоже существовала своя иерархия.

Грузчики подчинялись корпорациям, имевшие монополии в том или ином месте. Например, в порту Святого Бернарда, где разгружали много вина, действовала организация, которая проталкивала "своих" грузчиков. Более того, чтобы начать здесь работать, нужно было заплатить 50 франков и ежедневно отчислять 50 сантимов на нужды корпорации. Зато, если работник заболеет, то он получал полный доход.

Особыми грузчиками считались те, кто сплавлял брёвна по Сене. Им платили баснословные 6 франков в день, но многие не прорабатывали и месяца. Весь сплав они стояли в холодной воде по пояс, подхватывая различные заболевания, а потом лечились водкой. Поэтому самая распространённая болезнь у сплавщиков была белая горячка, помимо всех остальных болячек.

Своя иерархия была и у водоносов. В самом низу находились люди, переносящие воду на коромыслах и имевшие специальное разрешение наполнять вёдра из общественных фонтанов. Выше их стояли водоносы с бочкой и тележкой, куда впрягались сами. Наконец, на вершине этой пищевой цепочки стоял водонос с большой бочкой и лошадью, за раз объезжающий несколько домохозяйств.

Естественно, такой город, как Париж, обладал большим количеством различного сброда и преступного элемента. Среди них выделялись особого рода мошенники и профессиональные нищие. Помимо попрошайничества, они занимались совершенно различными вещами: срывали старые афиши и продавали их на обёртки, собирали в людных местах оброненную мелочь, булавки, иголки и т.д. , за деньги чистили обувь, а то и мели перед прохожими дорогу, чтобы им было комфортно идти. Власти всячески боролись с бродягами и нищими. Для них существовали специальные дома призрения. Сюда по приговору суда попадали люди, обвинённые в бродяжничестве. Подобные заведения мало чем отличались от тюрем, однако здесь пытались вести какую-то просветительскую и административную работу с контингентом — коренных жителей убеждали найти работу, а приезжих уехать к себе домой. Эффективность таких методов равнялась нулю, а потому улицы Парижа весь век обживали нищие.

Воры и грабители имели свою специализацию: среди них были умельцы, занимающиеся взломом, форточники (а вернее, оконщики); гостиничные воры, заходившие в чужие номера будто бы по ошибке; рыночные карманники; воры в экипажах — щипачи, вытаскивающие деньги у попутчиков; жулики, которые поднимали ложную тревогу в театрах и под шумок грабили зевак. Власти вели активную кампанию по ловле преступников, но ситуация не менялась. К концу века в Париже окончательно сформировались кварталы на окраинах, где риск быть ограбленным равнялся почти ста процентам.

На границе с преступным миром существовали так называемые гамены. Это мальчики-бродяги, живущие то честным, то нечестным трудом. Самым известным изображением гамена в литературе является Гаврош из "Отверженных" Виктора Гюго. Такие дети отлично чувствовали себя на улице и знали Париж как свои пять пальцев. Ребята занимались попрошайничеством, сбивались в небольшие банды, обслуживали интересы взрослого криминалитета (были глазами и ушами). Кроме того, гамены часто принимали участие в революционных событиях XIX века, упиваясь бунтом и творившейся вокруг анархией.

Мемуары русских авторов:

Если вам понравился материал или рубрика — обязательно поддержите своим лайком. Для меня — это главное мерило популярности тех или иных тем и форматов.

На этом мы сегодня заканчиваем наше повествование. С вами был Культурологический Ликбез. Спасибо за прочтение!

Буду рад любым вопросам и отзывам по теме и нет в комментариях. А ещё можете предлагать свои темы в области культуры, о которых вам было бы интересно почитать.

Об авторе Культурологического Ликбеза небольшой пост для знакомства.

Share Post



TOP

img
img
img
img
img
img
img
img
img
img